Учитель - Страница 85

– Отцепись, сказал… Холодно мне, вот и холодный. Пошли одеваться.

Собиралась Дарена гораздо дольше Нечая: только спутанные волосы Машка расчесывала ей с полчаса, заплетая в косу. Заплетала и шептала потихоньку:

– Всякому рожоному человеку облака не открыть – не отпереть, частых звезд не оббивать – не ощупати, утренней зари топором не пересечь, млада месяца не оттолкнуть – так и рабу Божью Дарью никому не испортить, не изурочить, век по веку отныне и до веку… Небо – ключ, земля – замок…

Нечай, прислушавшись, опустил руки и сел на лавку: с этим заговором Полева заплетала косы дочерям. Наверное, и Машке мать заплетала косу, шепча те же слова… Невеста Диавола, черт ее возьми, сама-то понимает, что говорит? До веку не испортить… А вчера что делала?

Мокрую рубаху Нечай надевать не стал, накинул полушубок прямо на голое тело, а рубаху скомкал и заткнул за пояс. На крыльце Машка, помявшись, поправила Дарене воротник куньей шубки и сказала:

– Может и к лучшему, что так вышло… Замуж выйдешь, детишек народишь…

Дарена отвернулась и поспешила спуститься с крыльца, не сказав Машке ни слова.

Дворовые уже проснулись, хотя до рассвета времени оставалось немало. Нечай поспешил проскочить через задний двор незаметно, обошел несуразный дом Тучи Ярославича с темными окнами, и направился к тропинке, ведущей в Рядок. Дарена цеплялась ему за руку и помалкивала.

С тропы тянуло холодом и сыростью. Нечай огляделся по сторонам, прислушался – звуки, доносившиеся из усадьбы, стихли, и ему стало не по себе… Не полночь, конечно, но все же… Кто знает этих лесных тварей? Может, они охотятся до самого рассвета?

– Знаешь, мы тут не пойдем, – сказал он Дарене.

– Почему? – спросила та.

– Тут Микулу убили… И егерей. Я другую тропу знаю, безопасную. В обход, конечно, но прямая дорога, известно, не самая короткая.

Он решительно свернул на кладбище и повел ее между могил, стараясь держаться поближе к лесу, чтобы их не было видно из усадьбы. Почему-то попадаться на глаза дворовым Нечаю не хотелось. Ему вообще не хотелось попадаться кому-то на глаза. Дарена прижалась к нему тесней, и испуганно оглядывалась на перекошенные кресты вокруг.

– А по кладбищу тебе не страшно идти? – спросила она, когда они прошли полдороги.

– Да нет, – Нечай пожал плечами, – Туча Ярославич говорит, они на открытом месте не нападают. Только в лесу. На Фильку вот за ельником напали, мне Кондрашка рассказал. И проезжего того, около бани, убили под берегом, где никому не видно.

– А кто их убил? Ты их видел?

– Видел. Но было очень темно. Только белые пятна. И глаза еще.

– А тебя они почему не убили?

– Не знаю. Есть у меня одна мысль, но, может, и неправильная.

– Туча Ярославич отцу Гавриилу говорил, что тебя Князь любит и бережет. Что ты с Сатаной знаешься, поэтому и не боишься ничего. Правда это?

– Неа, – усмехнулся Нечай.

Она вздохнула и снова спросила:

– А какая у тебя есть мысль?

– Сейчас покажу. Вот в лес свернем, и покажу. Темно только, не знаю, увидишь ли…

С чего Нечаю захотелось показать Дарене идола? Наверное, потому что его сильно тянуло посмотреть на истукана самому. Потрогать светлое дерево, вдохнуть поглубже морозного воздуха – возле идола воздух был удивительно чистым, совсем не таким, как одуряющие испарения из ноздрей лика Сатаны… Нечая все еще тошнило от запаха белесого дыма.

В ответ на его слова тоненький серпик месяца показался из-за легкой пелены высоких облаков – луна на ущербе почти не давала света, но разгоняла кромешную тьму леса. Во всяком случае, не надо было ощупывать дорогу, чтоб не сбиться с тропы.

– Ой, как темно… – шепнула Дарена.

– Это разве темно? Вот после схода я тут бродил – вот тогда было действительно темно. Лбом об дерево треснулся, не увидел его, представляешь?

– А зачем ты тут бродил после схода? – удивилась Дарена.

– Обещал же тварь эту изловить, вот и пошел… – проворчал Нечай. Не стоило об этом говорить, пока в Рядке никто не понял, что в это же самое время у крепости убили Фильку.

– Ночью? Один?

– Ну да…

– И не боялся?

Нечай усмехнулся и ничего не сказал.

Он едва разглядел в темноте то место, где нужно было свернуть с тропы к идолу.

– Вот, тут. Только тихо… – он сжал руку Дарены – его охватило странное волнение. Почему «тихо» он бы объяснить не смог. Просто… Не хотелось нарушать неподвижного ночного покоя.

Теперь, когда кусты шиповника не закрывали истукана, Нечай разглядел его сразу. Тусклые лунные лучи освещали его рогатую голову, и глаза из-под густых бровей спокойно взирали вперед, будто видели Рядок сквозь лес.

– Ой? Это кто? – шепотом спросила Дарена.

– Это идол, – шепнул Нечай, – гробовщик говорит, что он защищает Рядок от нечисти.

Они подошли ближе, и только в десятке шагов от истукана Нечай почуял что-то странное. Воздух вокруг словно остыл и замер, и тишина надсадно зазвенела в одном ухе… Такое было с ним однажды, в тот раз, когда он впервые пошел в лес ночью. Тогда от земли поднимался туман, и теперь ему тоже показалось, что стало холодней ногам. Только на этот раз Нечай не испытал никакого страха, лишь усилилось волнение.

Вокруг идола стояли фигуры в белых рубахах, стояли тихо и неподвижно, поэтому Нечай и заметил их не сразу: светлые пятна на фоне черной ночи. Лунные лучи их не касались, не дотягивались до самого дна леса, но теперь Нечай разглядел, что фигуры эти странно похожи на человеческие, только гораздо ниже ростом. Он стиснул руку Дарены и прижал к себе… Видно, на миру и смерть красна – страха не было ни в одном глазу.