Учитель - Страница 106

106

На крыльце шел неторопливый разговор: Гаврила показывал распятье, спрятанное за пазухой, «гости» рассматривали его, похохатывая, Туча Ярославич хмурился и глядел то на дверь, то по сторонам.

Молодая резвая кобылка, на которой Нечаю доводилось ездить, стояла с краю, узнала его и повернула морду в надежде на лакомство. Нечай вернулся за угол: шальная мысль пришла ему в голову. А что если… Он развязал пояс – от спешки пальцы плохо гнулись – и принялся расстегивать пуговицы. Руки задрожали от возбуждения, застучало сердце: он еще успеет. Успеет!

Нечай надел полушубок мехом наружу, но пояс затягивать не стал – руки не слушались, и времени почти не осталось. Снова хлопнула дверь – вышел кто-то еще из молодых бояр. Нечай вывернул мурмолку ударом кулака и нахлобучил ее на лоб задом наперед. Может, не узнают? А если и узнают…

– Ну сколько ждать-то можно! Ондрюшка, сбегай-ка за ними!

Повод захлестывал коновязь свободным, мягким узлом: Нечай, приседая, отвязал лошадь, всего лишь дернув его к себе. Дверь хлопнула опять, Нечай приподнялся, глядя на крыльцо – от коней отвернулись все. Рука, сжимавшая повод, ходила ходуном – Нечай волновался. Конокрада из него не получилось бы – хладнокровия не хватало. Да и ловко вскочить на коня он не умел. Кобылка почувствовала его волнение, всхрапнула и тонко заржала, едва он развернул ее боком к себе. Нечай тряхнул головой, прогоняя дрожь, и сунул ногу в стремя.

– Куда! – раздался крик с крыльца. Похоже, кричал Гаврила.

Нечай дернул кобылку за гриву, поднимаясь в седло, ухватил поводья одной рукой и со всей силы вдарил пятками в бока лошади.

– Поехали! – шепнул он, и едва не вывалился из седла, так шустро она взяла с места.

– Куда! Стой! Стой!

– Кто это? Мохнатый-то!

– Да это Бондарев! Вот подлец!

– Лови его! Стой, сволочь, жив не будешь!

– Догоню – убью!

Узнали… Нечай помчался по тропинке через кладбище, быстро нагоняя свору и дворовых. Кобылка под ним летела вперед, словно впервые в жизни вырвалась на свободу; копыта взрывали снег и отбрасывали назад широким веером.

– Держи его!

– Собак пускай!

– Пускай собак!

– Ерема, пускай собак!

Нечай повернул в сторону, обходя свору – поневоле пришлось замедлить бег, чтоб лошадь не переломала ноги на замороженных холмиках могил. Сзади стучали копыта – бояре сели на коней: так они на самом деле догонят его в два счета! Нечай плюнул на собак: героев, способных остановить его на скаку, среди дворовых он не разглядел. Он вывел кобылку обратно на тропинку, поддал ей пятками, и она снова понеслась во весь дух: Нечай качнулся назад и рявкнул во весь голос:

– С дороги! Прочь с дороги!

Мужики шарахнулись, поскальзываясь и спотыкаясь на могильных горбах, кто-то растянулся посреди тропы, но его за шиворот оттащили в сторону: Нечай пронесся мимо них снежным вихрем – расстегнутый полушубок хлопал полами, как крыльями. Собаки, сначала растерявшиеся, быстро опомнились и рванули следом.

– Ату!

– Возьми его!

– Ату!

Топот копыт сзади приближался, собаки захлебывались лаем, и кобылка сама пошла быстрей – лошади чувствуют азарт погони…

– Давай! Давай, милая! – Нечай пригнулся к ее шее, чувствуя, что мешает ей толкаться вперед, и приподнялся в стременах – она полетела птицей, аж ветер засвистел в ушах! Куда тяжелому коню Тучи Ярославича! Страх и неуверенность превратились в восторг: Нечай едва им не захлебнулся. Вот это скачка! Ельник мчался навстречу, из непроходимой стены превращаясь в пустячное препятствие.

Кричали бояре, гикали мужики, брехали гончие, копыта за спиной стучали так быстро, что сливались в монотонный, вибрирующий рокот – Нечай чувствовал, как под чужими конями дрожит земля. Собаки не могли бежать по снегу так быстро, и начали отставать, но кони бояр их еще не догнали, когда Нечай врезался в ельник, рискуя убить и себя, и лошадь. Но кобылка пропорола его насквозь – только ветки жиганули по лицу – и, заржав, поднялась на дыбы, оказавшись перед спуском в ров. Нечая бросило вперед, он обхватил ее шею и удержался.

– Вперед, родная!

Лошадка ударила копытами, изогнув шею, и поскакала вниз – мотая головой и поддавая задом. Перед подъемом Нечай хлопнул ее по крупу ладонью, и она взлетела на вал в три прыжка. Собаки, догнавшие их было на спуске, снова отстали, разбивая лапы об обломки кирпичей. Нечай дернул поводья перед развалинами крепости, но не рассчитал силы: кобылка снова встала на дыбы. Ноги выскользнули из стремян, и Нечай слетел назад – впрочем, довольно удачно приземлившись на задницу. Собаки бежали наверх, и он, не чувствуя боли, вскочил на ноги и бросился ко входу в башню, поскальзываясь и перемахивая через обломки стен.

Свора едва не хватала его за пятки: гончие – у них в крови догонять того, кто убегает. Нечай влетел в башню и схватился рукой за стену, чтоб тут же свернуть на лестницу, в полную темноту. Вожак с разбегу промахнулся, но быстро опомнился и неуклюже полез по ступеням вверх, увлекая за собой остальных. Нечай преодолел первый пролет, перепрыгивая через ступеньки и обдирая макушку о потолок, повернул, поднялся немного вверх и остановился, тяжело дыша. Ну, теперь пусть Туча Ярославич попробует взять башню приступом!

На лестницу не проникало ни лучика света, Нечай не увидел выжлеца, который догнал его через секунду, но слышал его рык и шумное дыхание. Бесстрашный пес! Нечай поймал его за горло и отшвырнул от себя вниз, в стену. Выжлец взвизгнул, но его товарищ уже впился Нечаю в лодыжку: Нечай отпихнул его ударом ноги в сомкнутые челюсти, услышал третьего, и отправил вслед за вожаком. Атака гончаков захлебнулась, а внизу уже слышались голоса людей – до башни они еще не добрались, но им оставалось всего несколько шагов.

106