Учитель - Страница 104

104

– Душегуб ты, Гаврила… – пробормотал он через некоторое время, – креста на тебе нет…

– Я, может, и душегуб. И креста на мне нет. Чего ты боишься, а? Грех на душу боишься взять? Нету никакого греха! Это попы нарочно грехи выдумали, чтоб свободу у людей отобрать! Князь придет и вернет нам свободу, и грехи тебе отпустит – только поблагодарит! Или ты в яму хочешь?

Боярин посмотрел на Нечая, который, сжимая кулаки, подался назад, в угол, где висел его полушубок.

– Чего пришел? Прощения просить? – хмыкнул Туча Ярославич.

– Щас тебе, прощения просить! – рыкнул Гаврила, – он угрожать тебе пришел!

– Я поговорить пришел… – Нечай сглотнул слюну.

– И о чем же мне с тобой разговаривать, а?

– Я нашел их… Кто людей убивает, – выговорил Нечай.

– Удивил! – усмехнулся Туча Ярославич, – я сам их со дня на день найду! По следам. Может, я их уже нашел.

Сердце у Нечая сжалось: они же спят там, беззащитные совершенно!

– Я говорил с ними, – сказал он сквозь зубы.

– Да? – это Тучу Ярославича заинтересовало, – пошли вниз. Расскажешь все.

– Кресло расколотил мне, – проворчал Гаврила, – такую даль везли…

– Ничего, тебе столяр новое сделает, покрепче немецкого, – Туча Ярославич повернулся и направился по крутым ступенькам вниз, придерживаясь рукой за гладкие, блестящие перила.

Нечай подхватил полушубок и поплелся следом, оглядываясь назад – поворачиваться к Гавриле спиной было неуютно. Тот глянул на Нечая волком и захлопнул за ним дверь, не пожелав идти за боярином.

– Про Дарену соврал мне, подлец, – то ли сердясь, то ли посмеиваясь, сказал Туча Ярославич, но не оглянулся.

– Соврал, – равнодушно согласился Нечай.

– Зачем? Ни себе, ни людям…

– Она не хотела. И вообще… беззаконие это.

– Слышал, что Гаврила сказал? Нету никакого греха. Попы это выдумали, – хмыкнул боярин.

– Греха, может, и нет. А совесть как же?

– Не больно ли ты умен для колодника?

– Так это… в школе учился…

– Ты, говорят, детишек грамоте учишь? – на этот раз Туча Ярославич посмотрел через плечо и подождал, пока Нечай спустится на широкую площадку, с которой начиналась большая лестница вниз.

– Учу, – ответил Нечай.

– Заканчивай. Запрещено это, Афонька правду говорит. Надо сан иметь и разрешение получить у архиерея.

– А если не закончу? Что тогда?

– Ты меня не зли лучше, – Туча Ярославич глянул на него исподлобья, – сказал – заканчивай, значит – заканчивай!

Нечай промолчал в ответ: вот уж этого ему никто не запретит! Афонька архиерею писем писать не станет, если понимает, конечно, чему народ в Рядке учит.

Боярин распахнул дверь в кабинет и прошествовал за стол; Нечай, остановившись на ковре, снова почувствовал себя неуютно.

– Ну? Рассказывай. Кого видел, где видел, о чем говорил… – начал Туча Ярославич, откинувшись на спинку кресла.

– Они сказали мне… – Нечай помедлил и поднял лицо, – Когда потревоженный прах вернется в землю, убивать они перестанут. Не смогут, уснут.

Боярин нахмурился, метнул в Нечая красноречивый взгляд, и, помолчав, пробормотал:

– Вот как… Условия, значит, мне ставить будешь…

– Мне нечего больше сказать, – Нечай шумно вздохнул.

– Нечего, значит?

Нечай покачал головой.

– Ах ты смерд… – прошипел боярин, и Нечай снова не понял – сердится он или смеется, – и ведь дворовых позову – только стулья мне здесь переломаете да ковер испортите.

Нечай медленно кивнул.

– Ладно! – крякнул Туча Ярославич, – давай так. Я тебя оставляю в покое, живи себе, про Гаврилу помалкивай только и с ученьем завязывай. А ты в ответ говоришь мне честно все, что знаешь. От начала до конца: как нашел, где нашел, кто они такие и как мне их уничтожить. Но если соврешь – пеняй на себя.

Нечай глянул в окно и почесал в затылке: стоять посреди огромного кабинета ему нравилось ему все меньше и меньше. За окном слышался топот коней и крики – кто-то приехал.

– Хорошо, – вздохнул он, – расскажу.

– Вот то-то, – кивнул боярин, – начинай.

– Нашел я их по первому снегу, когда от тебя вышел, в понедельник. По следам. Они в крепости днюют.

– Кто они такие? А? Что это все они да они?

– Навьи. Мертвецы не похороненные.

Туча Ярославич заметно побледнел, рука его, лежащая на столешнице, дрогнула и сжалась в кулак.

– А ты не сочиняешь?

– Нет, – просто ответил Нечай.

– Ну и как они тебе показались?

– Как, как… Мертвецы они мертвецы и есть. Клыки изо рта торчат, а вместо рук – птичьи лапы, с когтями. Живое они издали чуют, кровь их притягивает. Кого не встретят – тому глотки рвут. Силища у них необыкновенная. Если вздумаешь крепость приступом брать – только людей напрасно потеряешь. Там вход в башню по узкой такой лестнице – один человек может протиснуться: они никого наверх не пропустят, по одному будут убивать.

– А тебя-то? Тебя почему не убили?

– Они меня к тебе послали. Рассказать, чтоб ты прах в землю вернул и больше мертвецов не тревожил.

– Ну и что ты предлагаешь? Как их можно победить? Есть против них оружие?

– А вот об этом они мне рассказывать почему-то не стали… А сам я в этих вопросах не силен, – Нечай усмехнулся.

– Не силен… Не силен… – повторил Туча Ярославич, постукивая пальцами по столу, – против мертвеца осиновый кол хорош. У меня их после охоты много скопилось. И, говорят, собак нечистая сила боится. А? Не знаешь?

– Не знаю, – Нечай посмотрел в потолок, – собак они тоже перережут, мне кажется. Они спать зимой должны. Если прах на кладбище вернуть, они уснут. И не надо никаких кольев и никаких собак. И людьми рисковать не потребуется.

104